Михаил Никитович Утин в городе известен многим – более четверти века проработал водителем аварийно-диспетчерской службы горгаза. Но мало кто знает, что этот очень скромный, доброжелательный человек еще подростком ушел на войну, был награжден медалью «За взятие Берлина», орденом Великой Отечественной войны второй степени. При нашей встрече ему было о чем поведать…

Хорошая у нас была семья, дружная. Жили мы в Письмянке в колхозе «Комбайн». Было в деревне 110 домов, две мельницы, две конные бригады. Детей в семье было пятеро, я – самый старший. Сразу после начала войны отца – Никиту Лаврентьевича – призвали на защиту Родины. Он вместе с земляками попал в дальнобойную артиллерию.

Своим друзьям на фронте всегда говорил: «Хочу воевать в пехоте». Как-то раз стояли они вдоль Асташенского шоссе в Тверской области. По ней к линии фронта передвигался пехотный полк из трех батальонов, впереди несли знамя полка. Отец выбежал навстречу. Командир полка остановил колонну и спрашивает:

– Боец, что вы хотели?

– Я хочу к вам в пехоту, – говорит отец.

– А где вы служили? – поинтересовался командир.

– Вот здесь, в дальнобойной артиллерии.

– Странный человек, у меня из пехоты многие просятся в артиллерию, а вы наоборот! Служебная книжка с собой?

– Да, с собой.

– Вставай в строй, первым номером пулеметного расчета будешь, – сказал командир полка.

Отец встал в строй. Только недолго пришлось ему воевать в пехоте. Убили его через три месяца – 20 сентября 1941 года. Пришла домой в Письмянку похоронка.

Молитва матери

Было мне 14 лет, когда началась война. После мобилизации в деревне остались только подростки, старики, женщины да малые ребятишки. Дети работали наравне со взрослыми по 16 часов в день – хлеб на полях убирали, по ночам на лошадях возили зерно на элеватор. Снабжали страну и фронт продовольствием. Накануне 7 ноября 1943 года (мне как раз только 16 исполнилось) наш председатель колхоза вызывает меня и еще двух ребят-ровесников и говорит: «Я кажу – балакаю (присказка у него такая всегда была), вы очень хорошо работали на трудовом фронте, а сейчас я направляю вас на боевой фронт, пойдете Родину защищать». Выписал продукты: мед, масло, муку, мясо, распорядился выдать денежное вознаграждение за нашу работу.

Пришел я домой, сказал матери, что добровольцем иду на фронт. Она стала собирать меня в дорогу. Благословила, помолилась и зашила мне в рубашку молитву «Живые в помощи». На войне я выучил ее наизусть, и ребята у меня ее переписали. Всю войну хранила меня материнская молитва, жив остался. Так с ней и прошел до самого Берлина.

Оборонный заказ

В конце декабря 1942 года в Белебей по распоряжению Советского Правительства и Министерства обороны СССР к нам в Письмянку приехала военная делегация из Уфы. Взяли образцы древесины из березовой рощи, что находилась на горе Белая глина в километре от деревни, и уехали. Тут же в скором времени начались лесозаготовки. Из соседних районов (Ермекеевского, Туймазинского, Буздякского) и нашего Белебеевского приехали рабочие подводы, на которых стали возить древесину на разъезд «Восьмой километр». Оттуда ее вагонами отправляли на оружейный завод в Ижевск. Она оказалась очень ценной. Ее использовали для изготовления прикладов автоматов, карабинов, винтовок и т.д. Это был большой вклад в дело Победы!

На Берлин!

Как только я пришел на фронт, меня сразу зачислили в школу артиллерийской инструментальной разведки в Тоцке. По окончании ее нас с земляками Владимиром Раззореновым, Николаем Карповым, Виктором Чекаловым и другими ребятами отправили в новую, только что сформированную шестую тяжеломинометную бригаду, которая вошла в 22 артиллерийскую дивизию резерва Верховного Главнокомандования Восьмой Гвардейской Армии первого Белорусского фронта. Мы сразу приняли непосредственное участие в наступательной операции «Багратион». Освободив белорусскую землю от захватчиков, вошли на Сандомирский плацдарм в Польше и встали в оборону. Там в ночном бою я попал под свою же технику. Было это так.

Немцы отступили, в лесу задержались и притаились, и нас, уже выдвинувшихся вперед, обстреляли. Темнота кромешная. Упав в небольшую воронку от снаряда, я почувствовал удары по ногам, по спине и голове, меня вдавило в землю, и я потерял сознание… Буквально по мне проехал наш автомобиль, шофер меня и не разглядел. Два с лишним месяца я лечился в госпитале, а после выписки вернулся в свою родную часть, и мы пошли на Берлин.

В его штурме была задействована большая громада танков, артиллерия. Мощные прожекторы освещали небо, землю и всю линию вражеской обороны. Враг, не рассчитывая на такую внезапность, ничего не успел предпринять. Второго мая 1945 года мы взяли Берлин! Больше наша часть в боевых действиях не участвовала.

Мне выпала честь воевать за святую Русь под командованием великих полководцев – маршала Советского Союза Георгия Константиновича Жукова и генерала Восьмой Гвардейской армии – Василия Ивановича Чуйкова.

В завершение нашей встречи Михаил Никитович вспомнил о своем хорошем товарище – Никише (так ласково, по-доброму он его называет). Был он постарше, жил в Абдулино, воевал. Эту невероятную историю Никиша рассказал Михаилу Никитовичу уже после войны.

Предсказание Марии Ивановны

Весной 1941-го, отслужив в армии, Никиша вернулся домой. Недолго отдыхал – грянула война. Однажды к ним в дом пришла знакомая старица Мария Ивановна и говорит его матери: «Еленушка, ставь самовар и давай каравай хлеба». Села она за стол и начала пить «голый» кипяток с хлебом. Выпила чуть ли не полсамовара (самовар был большой, ведерный), хлеба много съела и говорит так тоненько: «Есть хочу, есть хочу». А Никиша смеется: «Ты что, Мария Ивановна, вроде только покушала и все есть хочешь?» Она отвечает: «Это, Никиша, для тебя. Попадешь ты на фронт, в окружение в Ленинграде, и там ты услышишь эти слова. Завеса у тебя будет моя, я буду тебя вести. Ты только честно воюй и веру свою не покидай. Будешь пулеметчиком, пулемет твой в бою никогда не откажет, будешь немцев косить снопами, а сам останешься невредим. Но перед тем, как лечь за пулемет, клади три земных поклона». На фронте, защищая голодный Ленинград, Никита не раз вспоминал слова той женщины и, будучи в окружении, действительно слышал от бойцов пехотного батальона: «Есть хочу, есть хочу…». Из 250 человек их осталось всего 12…

Всю войну он помнил наказ Марии Ивановны, честно с верой воевал. Еще тогда сказала она ему: «За всю войну тебя ранят два раза – первый раз легко, будешь еще воевать, а после второго ранения придешь домой». Так все и вышло. Когда еще слабенький Никита после госпиталя, вернувшись домой, зашел к Марии Ивановне, она очень обрадовалась. Сняла с него гимнастерку, бинты, рукой провела по спине, помолилась, окропила святой водой и сказала: «Через недельку пойдешь на улицу». Он еще удивился: «Куда мне после такого ранения?» – но действительно через неделю выздоровел.

Записала Маргарита Ткач
Фото из архива семьи Утиных