Много горя принесла война, сколько искалечила душ, людских судеб! Кто-то остался на всю жизнь инвалидом, тот, кто не смог понять и пережить случившееся, тронул¬ся рассудком. Именно об этом с болью написал пенсионер Александр Андреевич Лактионов.

«ВО ВРЕМЯ войны и после ее окончания в Белебее было очень много искалеченных на фронте людей, а также блажен¬ных - тронутых рассудком не¬счастных. Чаще они появлялись на городском базаре или около него. Вокруг них собиралось много народа: люди вниматель¬но слушали выступления инва¬лидов, а затем им в фуражки клали монеты, бумажные деньги и др. Сами далеко не сытые, плохо одетые люди отдавали порой последнее - ведь в каж¬дой семье было свое горе...

Периодически на базарной площади появлялся Ваня из Утейки: в лаптях, самотканой старой одежде, с холщовым мешком на веревке через пле¬чо, с посохом в руке. Пел час¬тушки, в которых выражалось народное мнение. Например, такие: «Как в колхозе, да в Утейке, зарезали петуха, бригадиру дали уши, председателю - рога! Как в колхозе Ленина зарезали мерина, три недели кишки ели, вспоминали Ленина! Когда Ле¬нин умирал, Сталину приказы¬вал: много хлеба не давай, мяса не показывай!» Вскоре прошел слух, что Ваня в Аксакове попал под поезд.

В 1943 году вместо кубиков-ромбиков в петлицах у военных появились погоны. По базару ходила на костылях женщина-фронтовичка мужского обличия в офицерской шинели и пла-менно декламировала, под¬няв вверх костыль: «Товарищи! Мы брали в 1917 году Зимний дворец, чтобы уничтожить кре-постников-золотопогонников, а теперь они опять у власти! Это измена делу рабочего класса, делу коммунизма! Не допустим измену большевизму! Боритесь, товарищи!» Видимо, на фронте она была комиссаршей. Вскоре она куда-то пропала.

Но особенно потрясали лю¬дей два инвалида на тележках с малыми колесиками и палочка¬ми для передвижения. Оба без ног «под корень». Солдат играл на баяне, а его друг - громад¬ный матрос в синей форменке и бескозырке, с очень мужествен¬ным лицом, как будто задубев-шим от морских ветров, мощ¬ным голосом пел. Вокруг них всегда собиралась целая толпа народа. Когда они пели песни - многие жители рыдали. И у нас, детей, обездоленных войной, на глазах появлялись слезы. Же¬лание отомстить за отцов, за этих искалеченных войной за-щитников было велико, но мы были еще малы. Иногда я видел этих двух инвалидов на поляне (теперь там Дворец бракосоче¬тания) мертвецки пьяными, но что им оставалось? Это было их единственным утешением.

Вскоре в городе стали наво¬дить порядок. И многих калек отправили в дома инвалидов, а этих двух, как говорили взрос¬лые, увезли на остров Балтийс¬кого моря в военный госпиталь.

Руководство города забо¬тилось о трудоустройстве ин-валидов. На базаре напротив Никольского храма находилась сапожная мастерская, где они работали. Многие были без одной ноги, глухонемые. Одно время мама там работала сто¬рожем, и я часто бывал в этой мастерской. До мелких подроб¬ностей помню ее внутренность: верстаки, сиденья, контору, ра¬бочих-сапожников. Они шили в основном ботинки.

В 1985 году по служебным делам я попал в г. Бирск. В гостинице меня поселили в од¬ной комнате с инвалидом вой¬ны. Поразило его без кровинки лицо: бледное, испитое. Рас¬сказал мне, что в 1945 году в 18 лет был отправлен на фронт. Сразу попал штурмовать Бер¬лин. Снарядом оторвало одну ногу совсем, а другую ниже ко¬лена. Лечили в Бирске. Вот он ежегодно ездил туда из г. Пуш¬кино Ленинградской области на переосвидетельствование: не отросли ли ноги? А не поедешь - снимут инвалидность, отнимут пенсию. Во время обеда я на¬блюдал с горечью, как наш сын Отечества, защитник экономно относится к пище, видно, скуд¬ная пенсия приучила экономить во всем. Жил он с матерью, семьи не завел.

Война породила страшные бедствия народа, которые не зарубцевались до сих пор. В бессонные длинные ночи перед моими глазами проходят изуве¬ченные войной люди. Я пытаюсь представить, как погиб отец. Ладно, если пулей наповал, не мучаясь, а если истерзанный, умирал в агонии? Не могу сми¬риться. Мама говорила, что 29 сентября 1942 года прикорну¬ла и видит - отец с оторванной ногой, из раны хлещет кровь, в агонии лихорадочно перебира¬ется на руках через мост, а вни¬зу речка - и очнулась... Скоро пришло извещение - защитник Москвы, Невеля, Клина старший сержант, наводчик орудия, воин 2-го Гвардейского кавалерийс¬кого казачьего корпуса - Лакти¬онов Андрей Васильевич пропал без вести. Может, упал в речку и не нашли? А через год - по¬хоронка, что убит. Но где - не¬известно».

P.S. Говорят, что надежда умирает последней. Вот и Алек¬сандр Лактионов верит всем сердцем, что отыщутся следы его отца, и что его имя будет уве¬ковечено для потомков в списках погибших земляков на Стене Па¬мяти мемориального комплекса «Защитникам Отечества».

Письмо читала Маргарита ТКАЧ