Теплый взгляд, приятная улыбка, негромкий голос... Наш добрый учитель, участник Великой Отечественной войны - Петр Панфилович Быков. Простой, открытый человек, который запомнился со школьной скамьи тем, что мог доступно и понятно объяснить, как решить сложную задачу, поговорить с нами по душам, запомнился тем, что просто любил нас. Ветеран труда, 42 года проработавший учителем математики, прошел всю войну. А нам даже в самом страшном сне не могло, присниться то, что он пережил в годы войны.

Первая педпрактика

МЫ встретились с Петром Панфилови¬чем накануне Дни Победы. Надевая весь в медалях и орденах парадный пиджак, он сказал с улыбкой: «Пиджак не под¬нять, тяжелый!» Шутки шутками, но ведь медали на войне так просто не раздают. За каждую приходится платить, а иногда собственной жизнью.

- По окончании десятилетки меня мо¬билизовали. Забрали, можно сказать, с колхозного поля, где я работал вместе с сельчанами. Сразу отправили на Волховский фронт рядовым - лыжником. На¬шей задачей было действовать там, где трудно пройти пехоте. До Ленинграда, правда, не дошел, ранило. Санитарку уложили меня на носилки и по снегу на санках, в которые запрягли четырех со¬бак, вывезли в санбат, - рассказывает он. - После лечения в госпитале попал на Калининский фронт. Там, как узнали, что у меня среднее образование, тут же отправили в топографический взвод, где научили военной топографии.

Отсюда и пошло увлечение геометри¬ей и математикой. Мне нужно было точно давать координаты огневых позиций про¬тивника по обеим сторонам линии фрон¬та. Сначала мы делали засечки немецких батарей, промеряли до них расстояние, а затем по логарифмической линейке вы¬числяли координаты для стрельбы. А это ведь дело такое - когда координаты точ¬но подсчитаешь, а когда й не очень. Туг же звонит: «Ты что плохие координаты даешь, так тебя, растак! Расстреляем!» А мне всего-то 19 лет - мальчишка!

Дошел до Погорелого городища под Ржевом, а дальше, когда брали город Сычевку, был второй раз ранен. Совсем рядом разорвалась граната, да так, что вся шинель в клочья. Опять на полтора месяца в госпиталь.

- Положили меня на операционный стол, смазали ногу йодом и без всякого обезболивания, «вживую», стали вытас¬кивать пинцетом осколки. Больно, так больно, а что делать, терплю...

Свою первую педагогическую прак¬тику сержант Петр Быков прошел пос¬ле госпиталя уже под Москвой. Там ему поручили научить специальности новобранцев. Тридцать ровесников внима¬тельно слушали молодого учителя, когда он втолковывал им азы сложной научной дисциплины.

Вместо обещанной награды

После обучения в Томском военном училище молодой лейтенант уже коман¬дует взводом противотанковой истре¬бительной артиллерии на I Украинском фронте. -

В декабре 1943 года я и мои това¬рищи были представлены к наградам, но прошел год с лишним, а никто ничего не получил. Куда они подевались? В апреле 1944-го в страшном бою мы подбили два танка, но тут ранило наводчика орудия, и я занял его место. Мы уничтожили еще два, как вдруг непонятно откуда взявший¬ся немецкий танк наехал на нашу огневую позицию. Я успел отпрыгнуть в окопчик, и меня засыпало землей. Пришел в себя и думаю: «Дело к вечеру, как стемнеет, буду пробираться к своим». Слышу - сов¬сем рядом прошла немецкая пехота. Я притаился. Долго лежал. И вдруг - рус¬ская речь. Ну, думаю, наши! Обрадовался, начал потихоньку откапываться и тут вижу - на меня два немца направили автоматы и кричат: «Рус швайн!» Оказалось, они вели русских пленных в тыл. Так вместо награды я попал в плен.

Лагерь был расположен у озера Динерзее в Запад¬ной Германии. Пленных заставляли копать канаву вокруг озера, чтоб вода из него не попадала на немец¬кие луга. Работали в деревянных колодках на ногах, которые на ночь снимали, а ут¬ром опять надевали. Немцы караулили их не особо тщательно, куда, мол, они убегут отсюда, из глубокого немецкого тыла? Петр с одним младшим лейтенантом это приметили и, улучив момент, сбежали. Переправились на лодке через озеро. На восток к своим добираться далеко, реши¬ли идти на запад на соединение с амери-канцами. Ночами шли, а днем прятались. На границе Германии с Голландией их поймали немецкие пограничники и отпра¬вили в штрафной лагерь для военноплен¬ных.

Сначала мы работали в шахте под землей, а после того, как ее разбомбили американцы, нас стали водить на стан¬цию разбирать завалы после бомбежки. Однажды мы наткнулись на немецкие посылки, вскрыли их - а там продукты. Молодые, голодные, есть хочется. В одной из посылок я увидел пакет с мукой и забрал с собой, да и ребята что-то взя¬ли. А когда мы в лагерь вернулись, кто-то уже доложил начальству, что мы «воруем продукты». Один немец говорит на лома¬ном русском: «Будете за это стреляны!» Повели нас на расстрел. Завели в лес, поставили, зачитали приказ. Мы замер¬ли, а немцы вверх выстрелили. До сих пор остается загадкой, почему они нас не расстреляли? Но вообще не все немцы были звери. У многих ведь тоже ос¬тавались дома семьи, дети - может быть, даже наши ровесники. Отправили они нас в тюрьму в город Мюнстер. Сидим в камере, а американцы начали бомбить город. Бомба попала в здание тюрьмы, и мы оказались, как на балконе. Решили: «Все равно помирать - что от американ¬ской бомбы, что от немецкой пули». По¬бежали вниз, перешли улицу и попали в какой-то подвал, а там воды - по колено. По этой воде идем-«плюхаем». Попробо¬вали на вкус - а это вовсе и не вода, а вино кислое. Винный погребок разбом¬били! Нашел я сухое место на какой-то бочке, сел на нее и уснул. Проснулся никого нет рядом. Вышел на улицу, вижу - идет колонна с мирным немецким населением. Я пристроился к колонне и шел с ними до рассвета, а потом тихонь¬ко свернул в сторону.

Вернулся, чтобы быть учителем

Так Петр и шел, пока не увидел амери¬канские танки с белыми звездами. Ехав¬шие за ними на «Виллисе» американцы подобрали его и отвели в свой штаб. Там он рассказал, как бежал из лагеря и прятался от немцев. Отправили его работать в город Валлендорф (Запад¬ная Германия) в специальный лагерь для восстановления бывших военнопленных, куда со всей Германии привозили людей, угнанных из России на немецкую каторгу. Как узнали, что Петр был в плену и два раза бежал, назначили начальником про¬довольственного отряда и сказали: «Чтоб через две недели мы тебя не узнали».

- Худой я был, сил практически нет, весу всего 48 килограммов - это при моем-то росте в метр восемьдесят! Помню, привозили каторжниц, а они, как старуш¬ки - носы заостренные, еле передвигаются, смотреть больно… Мы их кормили, поили, одевали, обували (всем снабжали американцы), а через некоторое время, когда они поправлялись, оказывалось, что это и не старушки вовсе, а красивые молодые девчата. До 9 мая их к нам все привозили и привозили...

Домой после Победы он, как и бывшие военнопленные, работавшие в лагере, попал не сразу. Работали по формирова¬нию эшелонов (по две тысячи человек), которые отправляли в Берлин, а оттуда - по месту проживания людей. Сами вы¬ехали последними.

... Вот она, родная земля. Казалось, все - уже дома, но не тут-то было. Все, кто находился в немецком плену, были обязаны пройти серьезную спецпровер¬ку. В городе Козельске Смоленской об¬ласти прошел ее и Петр Панфилович. А потом вернулся домой, в родную Башки¬рию. Вернулся, чтобы работать учителем.

P.S. Его документы по результатам спецпроверки были переданы в Белебеевский горвоенкомат, а через полгода Петру Панфиловичу Быкову вручили за¬служенные фронтовые награды - орден Великой Отечественной войны II степе¬ни, медали «За боевые заслуги», «За По¬беду над Германией», «За освобождение Ленинграда» и другие.

Записала Маргарита ТКАЧ