11 апреля весь мир отмечал День освобождения узников фашистских концлагерей. Воспоминания наших земляков, вынесших все ужасы немецкого плена, хранятся в музее Тузлукушувской школы.

Обеспечение преемственности поколений, воспи¬тание патриотизма на основе героизма предков в самые различные периоды истории страны, сопричастно¬сти их к великим свершениям было основной целью созда¬ния музеев. Надо отдать должное учителям школ, которые стали настоящими энтузиастами этого дела. Именно они приложили максимум усилий для сбора материалов и их оформления. Начиная с 1941 до 80-х годов Тузлукушевская средняя школа была единственной для учащихся не только нашего сельского совета, но и Метевбашевского, Семенкинского, а также близлежащих сел Туймазинского и Ермекеевского районов. По заданию учителей учащиеся при-нимали активное участие в сборе экспонатов, записывали воспоминания своих бабушек и дедушек, отцов и матерей, односельчан. В те годы еще живы были вернувшиеся сол¬даты. Их воспоминания легли в основу патриотического воспитания учащихся. К сожалению, время неумолимо уно¬сит ветеранов. Но экспонаты музея остаются свидетелями нашей истории, давая возможность взрослым вспомнить своих односельчан, молодым - познакомиться с трудовым и ратным подвигом предков, изучать свою родословную, в итоге – более конкретно изучать историю своей страны.

Передо мной лежат записи с воспоминаниями участ¬ников Великой Отечественной войны, наших односельчан. Среди них особое место занимают воспоминания бывшего узника фашистских концлагерей Мияссара Хабибрахмано¬ва.

На фронт Мияссар Гильфанович был призван 22 сен¬тября 1941 года. В Ижевске прошел краткосрочные курсы молодого бойца, где изучал теорию и практику, получил первоначальные навыки обращения с военной техни¬кой, оказания первой медпомощи, способов самозащиты. В составе кавалерийской дивизии курсант Хабибрахманов был направлен под Москву, где героическое сражение стало первым серьезным отпором немецким захватчикам. Здесь он и получил боевое крещение. «Несмотря на не¬плохую подготовку в первое время было страшно. Живя до войны в глухой деревне, не видел до этого настоящей техники, а туг ее столько, аж страшно становилось», - вспоминает ветеран. Но самое ужасное было впереди. В 1942 году летом он попадает в плен. «Нас было так много, словно вся армия оказалась за колючей проволокой в обо¬жженной солнцем и войной степи, охраняемая вооружен¬ным до зубов конвоем и немецкими овчарками. Не дают есть и пить. Многих замучила жажда. Осталось около 300 человек. Через четыре дня стали приносить еду - один термос вместимостью 16 литров какой-то мутной воды и три буханки суррогатного хлеба».

В Харькове военнопленных поручили охранять украин¬ским полицаям. Но среди них были и немцы. «По¬лицаи в своей жестокости к нам, «москалям», как они нас называли, ни в чем не уступали фашистам. Достаточно было одного косого взгляда, чтобы полицай начинал из¬бивать тебя, обзывая самыми грязными словами. Держали нас под открытым небом, ночами было холодно, очень ча¬сто под проливным дождем, сгрудившись в кучи, лежали в грязи, стараясь согреться. К утру по несколько человек не •могли подняться с земли. Здесь я встретил земляка из деревни Ирек Сайта Галимова. Пока были вместе, старались поддерживать друг друга, вспоминали родных, мечтали об освобождении».

Наступала осень. Заключенных водили на работы. Осо¬бенно запомнилось Мияссару Гильфановичу вылавливание бревен в реке, когда стояли в воде по горло по несколько часов. Вода становилась холоднее. Стали опухать сначала ноги и руки, а потом и все тело. «Много ли нужно голодно¬му, измученному человеку - очень многие тонули прямо на наших глазах. Ничем мы не могли им помочь», - записал ветеран.

Однажды в барак пришел полицай и объявил, что немцы набирают желающих участвовать в обучении бойцовских собак, и что охотников будут лучше кормить. «Вконец измученный, больной, я все же решил пойти на это рискованное дело. На второй день немецкий солдат с овчаркой повел меня к близлежащему лесу, кое-как объ¬яснил, что надо делать - я должен был бросить на землю пилотку и бежать к лесу. Я так и сделал. Когда немец от¬пустил собаку, я оглянулся. Тут меня охватил страх. Хоро¬шо, что она на минутку остановилась возле пилотки, но по команде хозяина погналась за мной. Я не знаю, что тогда придало мне силы: хоть с трудом, но я взобрался на первое попавшееся дерево, просидел там до тех пор, пока немец не отозвал собаку. Если бы не успел взобраться на дерево, она запросто загрызла бы меня. К счастью, я остался жив». Оказывается, собаки не раз рвали военнопленных на ча¬сти. Но эксперимент на этом не закончился. Немец выдал ему нарукавник. Собака же норовила вцепиться зубами в мускулы рук, спины, бедер, когда он пытался закрыть лицо, защититься. Мияссар получал ежедневно все новые раны. Пытался лечить их травами, но, как известно, раны от со¬бачьих укусов заживают очень долго. Так продолжалось 15 дней. Немец заменил его на другую жертву. А наш земляк в таком состоянии, с глубокими многочисленными ранами продолжал ходить на работу.

Потом были Кременчуг и Херсон. Условия станови¬лись еще хуже. В Херсоне обещали и работу, и еду. Но к их приходу сюда была пригнана другая группа военнопленных, поэтому и не кормили. «Каждый день хо¬ронили горы трупов, а живые завшивели так, что гряз¬ная, просоленная одежда на нас буквально шевелилась», - вспоминал ветеран. Раны не успели зажить, новая бо-лезнь свалила нашего земляка - у него началась лихорад¬ка. По хлопотам старосты барака его отправили в «боль¬ницу». «Какая уж это была больница? Голый цементный пол, кое-где застланный соломой. Кругом лежат, бредят, стонут тяжелобольные, никто на них не обращает внима¬ния». Двадцать три дня он находился в этих ужасающих условиях. Поняв, что может «протянуть ноги» в этом «ла¬зарете», сумел оттуда вырваться во двор барака как раз в тот момент, когда заключенных вели с работы. Двое из них быстро подхватили его под руки и потащили к бараку. Конвоиры не заметили или сделали вид, что не замети¬ли. Мияссар попытался найти своего земляка Сайта, но его здесь уже не было (в середине 80-х годов в архиве горвоенкомата я нашла короткое извещение, в котором сообщалось о его смерти в концлагере).

Голод, постоянные избиения, унижения продолжались и в других лагерях - уже на германской земле. Мно¬гие не выдерживали таких физических и моральных пыток.

Однажды тринадцать пленных повели в какой-то подвал. Стали они поднимать заполненные чем-то ящики. «Голод¬ному везде мерещится еда. Вот я и подумал, что в этих ящиках я найду хоть что-нибудь съедобное. Оглянувшись по сторонам, вскрыл один из них и увидел, что в нем были фрукты. Только я схватил одно яблоко, как тут же ощутил тяжелейший удар в шею. Оказывается, часовой следил за мной. Он избил меня до потери сознания и полумертво¬го бросил на железнодорожные рельсы. Сколько времени лежал без сознания, не помню. Собрав последние силы, буквально приполз к стоявшим в строю товарищам. Опять они повели меня с собой. Иначе немцу ничего не стоило пристрелить меня». 15 дней он не мог подняться с нар. Но молодой организм выдержал все испытания, хотя они про¬должались и в лагерях Голландии, Бельгии, Италии. Здесь уже стали слышны звуки канонады - война пришла в Евро¬пу. У заключенных стала укрепляться надежда на спасение. В Италии с ними обращались гуманнее. Мияссара опреде¬лили конюхом к богатому сеньору. Вечерами после работы в конюшне он должен был возвращаться в лагерь. Группа заключенных (в которой был и Мияссар) сумела убежать в горный район на двух подводах. Немцам и итальянцам, видимо, было не до них, беглецов не стали преследовать. Вскоре бывшие узники оказалась в пустом полуразрушен¬ном городе. В ветхой будке они встретили двух стариков. Остальные горожане, от мала до велика, ушли в партизаны. Так чудом спасшиеся узники оказались в лесах. Вот здесь только они поверили в свою свободу! Советские пленные организовали свой отряд и с яростью и ненавистью начали бить фашистов. Именно в те дни они услышали об одном советском человеке - партизане, «черном генерале». О том, что это был уроженец Башкортостана Даян Мурзин, Мияссар узнал гораздо позже.

Группа советских солдат увезла этих партизан в Ав¬стрию. Но среди них нашлись и паникеры. Они боя¬лись, что на родине их ждет расстрел. «Часть бывших моих товарищей по несчастью решила не возвращаться домой на родину. Они, конечно, ошиблись, - говорит ветеран. - На родине мы попали в фильтрационные лагеря, работа¬ли на Беломорканале, прошли тщательную проверку. Это было справедливо. Ведь среди нас могли быть и те, кто добровольно пошел служить немцам».

В родную деревню Байрак он приехал в 1946 году. Мно¬гие сельчане не узнали его с первого взгляда: на войну ушел молодой, красивый, атлет, а вернулся исхудавший, сутулый, беззубый мужчина средних лет.

Соскучившийся по крестьянскому труду, он уже че¬рез неделю начал работать в колхозе помощником бригадира, бригадиром, заведующим МТФ. Несмотря ни на что не очерствел душой, был внимателен к людям, об-щителен. Женился, вырастил детей, дал им образование. Вступил в ряды компартии. Охотно встречался со школь¬никами. «Я многое понял во время этой войны, - пишет в своих воспоминаниях Мияссар Гильфанович. - Понял суть фашизма, на своих плечах перенес ужасы плена».

Кроме Мияссара Гильфановича еще шестнадцать чело¬век из нашего сельского совета были в фашистском плену. Судьбы их во многом схожи - те же голод, холод, изде¬вательства, существование на грани смерти, расстрелы, изощренные пытки... Это выдержали не все - шестеро на¬ших земляков погибли в лагерях. Мияссар-агаю удалось вернуться на родину. Всю оставшуюся жизнь он считал эту возможность подарком судьбы и старался жить достойно.

Римма Исхакова, общественный кореспондент